Колокольня Лавры

Колокольня Лавры

Колокольня Лавры
Колокольня Троице-Сергиевой Лавры построена в 1770 г. по проекту архитектора Д. В. Ухтомского. Имеет высоту около 88 метров.

В XIX веке возникла гипотеза о том, что к созданию проекта колокольни был якобы причастен выдающийся итальянский зодчий Б. Ф. Растрелли, а завершал его уже Д. В. Ухтомский. Хотя эта «итальянская» гипотеза не получила научного подтверждения в дальнейших исследованиях, она тем не менее нашла отражение в путевых записках Н. Д. Иванчина-Писарева и отчасти А. Н. Муравьева, а также в романе П. Д. Боборыкина «Василий Теркин».

В литературных произведениях И. С. Шмелева, А. А. Вознесенского, Н. Е. Мартишиной и других авторов подчеркивается родственность колокольни всему ансамблю Лавры.

Звонница колокольни имела до 50 колоколов разных размеров, самый большой из них назывался «Царь-колокол» и весил 65 тонн.

В 1930 г. часть колоколов была сброшена и утрачена. Недавно была завершена реставрация колокольни и реконструкция утраченных колоколов.

Из труда Н. М. Карамзина «Исторические воспоминания и замечания на пути к Троице и в сем монастыре» (1802):

<…> К любопытным вещам в лавре принадлежит и большой колокол, в 4000 пуд весом, первой в России и в целом свете, так, что и славный Китайский не может с ним равняться. Вероятно, что он и навсегда останется первым: вкус к огромным колоколам проходит. Троицкие все называются особенными именами: Годунов, Лебедь, Переспор, и проч. – Вид с колокольни (превышающей двумя или тремя саженями Ивана Великого) отменно хорош; монастырские окрестности живописны <…>


Из романа П. Д. Боборыкина «Василий Теркин» (1892):

<…> Толпа, где все так же пахло мужиком и бабой, вытеснила его из Троицкого собора, и он опять очутился на площадке, где на мостовой сидели богомольцы и нищие, и где розовая колокольня, вытянутая вверх на итальянский манер, глядела на него празднично и совсем мирски, напоминала скорее о суетной жизни городов, о всяких парадах и торжествах <…>

Из повести И. С. Шмелева «Богомолье» (1931):

<…> А тут уж и Посад виден, и Лавра вся открывается, со всеми куполами и стенами. А на розовой колокольне и столбики стали обозначаться, и колокола в пролетах. И не купол на колокольне, а большая золотая чаша, и течет в нее будто золото от креста, и видно уже часы и стрелки. И городом уж запахло, дымком от кузниц <…>

Борис Шергин. Из дневников (28 мая 1946 г.):

<…> Великолепная лаврская кампанилла заиграла перечасье и прозвенела шесть часов. И поплыли, запели, понеслись удар за ударом – звон ко всенощной, к молитве благостной.

«И звон смиряющий всем в душу просится, окрест сзывающий, в полях разносится…» И уж тут я поревел всласть…

Ни мыслию того было смыслити, ни думою сдумати, что даст мне Бог слышать звон церковный и стоять у церковной службы в Лавре преподобного Сергия, припадать к Сергееву гробу, окруженному сиянием свеч и молящимся народом… Слаще таких минут ничего не живет на земле <…>

Из статьи Андрея Вознесенского «Архистихи»:

<…> Точно так же оси энтазиса стен и пилястр Троице-Сергиевой лавры сходятся в одной небесной точке. Все здание как бы стремиться к ней. Когда позднее зодчий Ухтомский построил колокольню, он завершил ее именно на уровне «парящей точки». Он инстинктивно уловил эту высоту <…>